Экологическая конфликтология (предупреждение и разрешение эколого-правовых конфликтов) : монография / О. Л. Дубовик. 2019. 280 с.
Книга является итогом многолетнего исследования эколого-правовых конфликтов, причин их возникновения, эскалации, особенностей и закономерностей существования в современных условиях обострения глобальных, региональных и локальных кризисов. На основе обширного эмпирического материала характеризуются предметы и объекты экоконфликтов, их виды и участники. Анализируются содержание и структурные элементы отдельных, в том числе наиболее сложных, конфликтов, возникших в связи с глобальным потеплением, использованием ресурсов Арктики, охраной животного мира и лесов, использованием атомной энергии и необходимостью обеспечения экологической безопасности, угрозой экотерроризма и других конфликтов, затрагивающих интересы больших социальных групп. Рассматриваются также и повседневные, мелкие конфликты, которые сопровождают жизнь почти каждого человека вне зависимости от того, гражданином какой страны он является.
В монографии анализируется опыт (позитивный и негативный) различных стран (России, Германии, Польши, Канады, Китая, Уганды, США, Индии и др.), а также Европейского Союза в области предупреждения и разрешения экоконфликтов и деятельность международных организаций и общественности в этой сфере.
Опт. цена: 960 р. 710007.01.01
Содержание
Вместо предисловия 5
Введение 28
Глава I. Теоретические основы и методология исследования эколого-правовых конфликтов
§ 1. Научные основания эколого-правовой конфликтологии 36
Введение в проблему: зарождение и вектор развития эколого-правовой конфликтологии. Наука экологического права и конфликтология. Взаимосвязи и соотношения экоконфликтологии и эколого-правовой конфликтологии как нового направления научного знания с иными науками. Эколого-правовая конфликтология и научное знание в области уголовно-правовых дисциплин. Криминология и экологические конфликты: преступность и экоконфликтность. Иные правовые науки. Соотношение эколого-правовой конфликтологии с общей теорией права, философией права, антропологией права и социологией права. Соотношение эколого-правовой конфликтологии с иными отраслями научного знания. Некоторые аргументы в пользу содержательной самостоятельности эколого-правовой конфликтологии
§ 2. Методологические основания эколого-правовой конфликтологии 49
Постановка проблемы. О программирующем понятии эколого-правовой конфликтологии. Предмет эколого-правовой конфликтологии и его составляющие. Система эколого-правовой конфликтологии. Возможности действующего права в сфере разрешения экологических конфликтов
§ 3. Понятие и признаки эколого-правовых конфликтов 57
Постановка проблемы. Соотношение понятий экологического (эколого-правового), социального и юридического конфликта. Признаки конфликтов
§ 4. Виды эколого-правовых конфликтов 69
Постановка проблемы: потребность в классификации эколого-правовых конфликтов. Типология социальных конфликтов. Классификационные критерии
Глава II. Эколого-правовые конфликты и общественное сознание
§ 1. Осознание конфликта 84
Постановка проблемы. Осознание обществом конфликта как ситуации межличностных отношений на различных уровнях. Использование понятия «конфликт» в обыденном языке: вариации осознания в общественном сознании. Понятие «конфликт» в идеологии общества. Осознание конфликта в сфере использования атомной энергии
§ 2. Понимание функций конфликта в социальном развитии 97
Постановка проблемы. Марксистский подход. Значение кооперирования при разрешении конфликтов в контексте социального развития. Новые и старые вызовы
§ 3. Конфликт в структуре социального взаимодействия 104
Постановка проблемы. О понятии конфликта как характеристике социального взаимодействия. Психологическое восприятие эколого-правового конфликта. Влияние оценки конфликта на структуру социального взаимодействия. Получение эмпирической характеристики конфликта
Глава III. Анатомия конфликта и конфликтности
§ 1. Элементы эколого-правового конфликта 110
Постановка проблемы. Структура эколого-правового конфликта. Структурирование конфликта и его практическое значение
§ 2. Объект и предмет эколого-правового конфликта 114
Постановка проблемы. Соотношение объекта и предмета экологического конфликта. Ценностная или собственно экологическая характеристика объекта. Предмет экологического конфликта. Ложный предмет. Противоречивый предмет конфликта. Форма предмета конфликта. Внешнее выражение
§ 3. Стадии эколого-правового конфликта 120
Постановка проблемы. Классификация стадий эколого-правового конфликта. Практика ЕС в области предупреждения и разрешения конфликтов. Факторы интенсификации конфликта. Внутренние связи между стадиями экологического конфликта. Динамика конфликта. Индикаторы отдельных стадий экологического конфликта
§ 4. Участники экологического конфликта 135
Значение анализа. Классификация участников эколого-правовых конфликтов. Индивидуальный уровень выявления участников экологического конфликта. Правовая характеристика участников экологического конфликта
Глава IV. Современные эколого-правовые конфликты: состояние и динамика, способы разрешения и предупреждения
§ 1. Изменения климата и эколого-правовые конфликты 150
Постановка проблемы. Статистическая справка и отдельные примеры эколого-правовых конфликтов в области охраны климата. Основные направления деятельности международного сообщества в области охраны климата. Предмет (объект) правовой охраны. Общая характеристика актов международного права в области охраны климата. Основные конфликты, возникающие в межгосударственных отношениях в связи с выполнением обязательств по охране климата. Правовые инструменты, используемые международным сообществом в целях охраны климата и разрешения возникающих в связи с этим эколого-правовых конфликтов. Возможности применения мер юридической ответственности по международному и национальному праву
§ 2. Правовые аспекты охраны окружающей среды в Арктике: задачи, сферы и способы предотвращения экологических конфликтов 202
Постановка проблемы. Международно-правовое регулирование. Российское законодательство об охране окружающей среды и использовании природных ресурсов Арктики: источники права, принципы, основные тенденции совершенствования правового регулирования. Комплексность и разнообразие объектов, предметов и сфер правового регулирования. Нарушение баланса экономических и экологических интересов как основная причина эколого-правовых конфликтов. Правотворчество как средство предотвращения эколого-правовых конфликтов в Арктической зоне РФ
§ 3. Экологический терроризм и экологический экстремизм 230
Постановка проблемы. Экологический терроризм — новая разновидность опасных посягательств на окружающую среду и общественную безопасность. Экологический экстремизм и его значение как явления современной действительности. Понятия и оценки терроризма и экологического экстремизма. Основные понятия. Виды экологического терроризма. Об основных и дополнительных классификационных критериях. Криминологическая характеристика экологического терроризма. Проблема разграничения экологического терроризма и иных преступлений. Причины экологического терроризма, экологического экстремизма, эколого-правовых конфликтов: сходство и различия
§ 4. Правотворческие конфликты в сфере охраны окружающей среды и использования природных ресурсов 252
Постановка проблемы. Понятие правотворческого конфликта. Специфика правотворческих конфликтов в сфере охраны окружающей среды. Правотворческие конфликты в сфере кодификации и систематизации экологического и природоресурсного законодательства. Опыт кодификации экологического законодательства за рубежом: итоги преодоленных и неразрешенных правотворческих конфликтов в сфере охраны окружающей среды
Предисловие
Эта книга создавалась очень трудно и очень долго, несмотря на всю актуальность затрагиваемых в ней проблем. Неоднократно рукопись откладывалась «в стол», перерабатывалась, дополнялась. Тому много причин, среди которых, может быть, главная заключается в том, что мой Учитель — Владимир Николаевич Кудрявцев ушел из жизни и эмоционально было очень непросто обращаться к его наследию, его идеям и концепциям в области юридической конфликтологии. Одновременно довлело чувство вины, осознание того, что нужно выполнить эту работу, вдохновителем которой он являлся. Когда я смотрю на замечательный портрет Владимира Николаевича, который мне подарили мои друзья — доктор юридических наук, профессор Юрий Михайлович Батурин, космонавт, Герой Российской Федерации, и кандидат юридических наук, доцент Светлана Вениаминовна Полубинская, не только из подсознания всплывают строки Маяковского о фотографии на белой стене, но и реально возникает ощущение того, что Владимир Николаевич смотрит укоризненно и, как всю мою жизнь, упрекает: «Опять разбрасываетесь! Надо сосредоточиться и работать. Ведь только это и интересно. Ну-ка, Оля, садитесь и начинайте думать! Что Вы, в самом деле, волыните?!» Меня, свою аспирантку, а потом сотрудницу, он очень редко хвалил, в основном упрекал, считая, видимо обоснованно, что это наилучшая методика обучения и эффективный стимул. Но полученный тренинг (можно, исходя из эколого-правовой ориентации, употребить и слово «дрессировка») неоценим.
Мне посчастливилось участвовать во многих исследованиях, инициированных Владимиром Николаевичем или поручаемых возглавляемым им институтам, начиная с середины 70-х гг. XX в. Это была чрезвычайно напряженная, очень интересная, можно сказать, всепоглощающая работа. Последнее исследование было посвящено юридическим конфликтам. Для меня стало огромным счастьем получить от Владимира Николаевича приглашение (задание?) исследовать особенности экологических конфликтов и подготовить главу в коллективную монографию под его редакцией. Мало того, что здесь открывались совершенно новые, нестандартные аспекты научного поиска, главное для меня заключалось в том, что я снова могу работать под его руководством.
Возглавляемое академиком В. Н. Кудрявцевым исследование юридической конфликтологии в рамках специального проекта проводилось в начале 1990-х гг. в Институте государства и права РАН усилиями ученых — представителей конституционного, уголовного, международного, экологического и иных отраслей права. Этот проект являлся составной частью обширной, чрезвычайно актуальной и многообещающей проблематики, зарождающейся в нашей стране области научного знания — конфликтологии. Надо сказать, что инициатором этого направления явился член-корреспондент РАН Анатолий Васильевич Дмитриев, который «заразил» своими идеями В. Н. Кудрявцева, и оба они сделали все возможное для создания Центра конфликтологических исследований РАН. Немалую роль здесь сыграл и профессор Владимир Петрович Казимирчук, всегда ориентировавшийся на новое в праве и социологии. Они сумели добиться в те непростые годы решения об образовании этого Центра в рамках Отделения общественных наук РАН (несмотря на сопротивление представителей науки международного права, полагавших, что сфера разрешения и предупреждения юридических конфликтов — это их прерогатива, а внутренние юридические конфликты не сравнимы по значению и последствиям с международно-правовыми, если вообще имеют место). Тем не менее Центр конфликтологических исследований был создан (оформлению и завершению этого длительного процесса способствовал и Ученый секретарь Отделения профессор Б. И. Зеленко) и очень быстро доказал свою пригодность и эффективность как в научном, так и в практическом отношении. Для этого достаточно обратиться к результатам проведенных разработок, отраженным, в частности, в монографиях и иных публикациях.
Первая, инициативная часть исследования в области юридических конфликтов была выполнена А. В. Дмитриевым, В. Н. Кудрявцевым и С. В. Кудрявцевым. В ней рассматривались исходные понятия, причины и механизмы конфликтов, пути их разрешения и предупреждения — пока еще в общем виде, создавая основу нового научного направления. Затем была опубликована следующая книга, в которой развивались идеи авторов и намечались шаги по более углубленному изучению проблем конфликтности в обществе. Наконец, вышло почти одновременно в свет и учебное пособие об основах конфликтологии, в котором рассматривались не только содержание конфликтов, принципы и формы их разрешения и предупреждения, но и юридические способы установления конфликтующих сторон, их взаимодействия и достижения консенсуса. Итоги оказались настолько впечатляющими, результаты и выводы столь убедительными (это подкреплялось и данными о конфликтных юридически значимых ситуациях в стране), а само направление настолько перспективным, что потребовалось расширение сферы и конкретизация задач и целей исследования юридических конфликтов.
В проведенных в то время исследованиях, как никогда ранее, удалось воплотить и использовать все возможности междисциплинарного подхода, соединившего опыт общей социологии, социологии права, отдельных правовых дисциплин. Это позволило выявить особенности различных юридических конфликтов (экологических, трудовых, семейных и т. п.) и то, что их объединяет с точки зрения механизмов возникновения и развития, правовых способов разрешения и предупреждения. Организация работы облегчалась тем, что все члены рабочей группы были сотрудниками московских научных и педагогических организаций и иных учреждений, а значительная часть их работала в Институте государства и права РАН. Совещания авторского коллектива проводились регулярно — для отработки методики и обсуждения концепции, предварительных и промежуточных результатов. Благодаря хорошо организованной В. Н. Кудрявцевым работе удалось представить всю полученную информацию широкому кругу потенциальных пользователей.
Сфера и масштабы исследований в области конфликтологии до какого-то периода постепенно расширялись. Помимо Центра в Отделении общественных наук РАН со временем были созданы первый факультет конфликтологии в Санкт-Петербургском институте культуры профсоюзов, кафедра в Санкт-Петербургском государственном университете на факультете философии, кафедры в других вузах России, начал издаваться журнал «Конфликтология», выходивший шесть раз в год (ныне — четыре), была образована Ассоциация конфликтологов.
Центр конфликтологических исследований РАН возглавлял член-корреспондент РАН А. В. Дмитриев. Затем, после смерти В. Н. Кудрявцева, организационно Центр был перемещен из Отделения по общественным наукам в Институт социологии РАН и ныне функционирует как Центр региональной социологии и конфликтологии. Фактически участие юристов в его работе, к сожалению, свелось к минимуму, а затем сошло на нет.
При всем количестве и актуальности последующих правовых исследований, проводимых в ИГП РАН, уже никогда не создавалась такая атмосфера «горения», как в те дни, когда авторский коллектив собирался в кабинете В. Н. Кудрявцева на Знаменке, 10, и обсуждал цели, задачи, методику и полученные результаты.
С огромным сожалением приходится констатировать, что данное новое (появившееся в первой половине 90-х гг. XX в.) направление после кончины В. Н. Кудрявцева «заглохло». Правда, в последнее время стали появляться отдельные работы, например об уголовно-правовых конфликтах, в различной степени вписывающиеся в исследования юридической конфликтологии. И это тем более странно, учитывая, что конфликтность в целом и юридическая в частности в современном обществе приобретают невиданные масштабы и остроту (по крайней мере по сравнению с периодом завершения холодной войны). Только перечисление новых и возрожденных/возрождаемых конфликтов заняло бы немалое место: противостояния исламских фундаменталистов и христианского мира; мигрантов (беженцев) и коренного населения европейских стран; левых, центристских партий/правительств и популистов; межнациональные конфликты, военные столкновения; противостояния крупных концернов и трудящихся, производителей и потребителей сельскохозяйственной продукции и др. И ведь все эти конфликты не только сопровождаются юридически, но и очень часто сопрягаются с экологией. И их протекание, и их разрешение в принципе регулируются (должны регулироваться) правом. Остается лишь удивляться, что исследования в области юридической конфликтологии не то чтобы замалчиваются, но просто не проводятся масштабно ни у нас, ни за рубежом, хотя в 1990-х и в начале 2000-х гг. они осуществлялись достаточно активно и в специальных проектах, и при исследовании политических и иных конфликтов. По всей вероятности, внимание к проблематике юридической конфликтологии в ближайшее время возрастет: об этом свидетельствуют факты современной политической, экономической и экологической действительности. Почти четверть века мир жил более или менее спокойно, а ныне вынужден противостоять многочисленным кризисам.
Стоит задуматься о причинах снижения интереса к данной проблематике. Возможно, эти исследования неплодотворны и не дают никаких действенных инструментов для предотвращения и разрешения всех, или почти всех, или любых конфликтов (даже возникающих в семье или в других сферах обыденной частной жизни) — пессимистический взгляд. Возможно, масштабность и распространенность конфликтов, их многообразие и сложность (тоже пессимистический взгляд) понуждают до поры до времени отложить стратегически ориентированное использование целостного научно обоснованного подхода к разрешению конфликтов и тактически сосредоточиться на близлежащих целях, на максимально быстрой реакции. Возможно, нет лидера, который бы взвалил на себя роль движителя, организатора такого рода междисциплинарного, межотраслевого, интернационального исследования (это тоже пессимистический взгляд на положение вещей). С оптимистических же позиций надо отметить, что медиация, медиаторство как реакция на конфликты и методика их разрешения процветают в таких отношениях, как «дети — родители», «супруги и партнеры», «работодатели и наемные работники», как всегда, в дипломатии и других сферах общественной (меньше) и частной (больше) жизни. Это внушает надежды. Может быть, в ближайшее время исследователи, политики и юристы обратятся к работам по юридической конфликтологии, в первую очередь к наследию академика В. Н. Кудрявцева.
Приходится констатировать, что уход из жизни того или иного известного ученого-юриста (не знаю, какова ситуация в других областях знания) нередко приводит к игнорированию его работ: меньше цитирования, меньше обращений к аргументам, меньше оценок и споров, в общем, меньше внимания. Я помню, какое воздействие на умы в конце 1960-х гг. оказала книга Владимира Николаевича «Причинность в криминологии». Она перевернула мировоззрение многих юристов: и тех, кто только обучался юриспруденции, и тех, кто уже обладал значительным опытом, способствовала «буму» криминологии, а среди нас — аспирантов Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности получила кодовое название «Библия от криминологии». К сожалению, работы В. Н. Кудрявцева по юридической конфликтологии не получили такого же резонанса в научном юридическом сообществе, как его труды по причинам преступлений и правонарушений, теории квалификации, механизму преступного поведения, эффективности уголовного закона. На мой взгляд, это существенный недочет со стороны данного сообщества в целом и отдельных его представителей. Но, может быть, изменились не только времена, но и нравы.
Не претендуя на бесспорную оценку и согласие со всеми выдвинутыми академиком В. Н. Кудрявцевым идеями, полагаю необходимым обратиться к сформулированной им общей концепции юридической конфликтологии и отдельным наиболее, с моей точки зрения, значимым ее положениям. Здесь в первую очередь следует понять, что именно Владимир Николаевич подразумевал под юридической конфликтологией и почему он считал необходимым исследовать данный социально-правовой феномен.
Академик В. Н. Кудрявцев указывал на неподготовленность страны к преодолению кризисных, в том числе конфликтных, ситуаций, чему способствовала и неразработанность самой теории конфликта, хотя на Западе это научное направление получило основательное развитие. Эта его оценка была дана в начале 1990-х гг., но и сегодня остается верной, причем не только в отношении России, оказавшейся неподготовленной к конфликтам, связанным в то время, т. е. в конце 80-х — начале 90-х гг. ХХ в., со сменой политических, экономических и социальных основ государственной политики и общественной жизни в целом. В наши дни и мировое сообщество, и Европейский Союз, и иные страны (несмотря на все теоретические наработки) оказались неподготовленными к новым конфликтам, причины которых, возможные способы их разрешения юридически расцениваются и квалифицируются часто по-разному, а аргументы, выдвигаемые сторонами, несут «заряд» последующих противостояний. Если в отношении конфликта России с Украиной одни юристы используют термин «аннексия» и игнорируют право на референдум, то другие говорят о свободе волеизъявления, если одни ссылаются на нормы мусульманского права, обязывающие женщин соблюдать жесткие ограничения (ношение бурки, никкаба, хиджаба), то другие отстаивают необходимость обеспечения прав женщин, в том числе на прерывание беременности, образование, сопротивление договорному заключению брака между несовершеннолетними и непризнание такового, если защитники прав животных совершают нападения на научные центры, разрабатывающие лекарства от тяжелых болезней, то исследователи доказывают, что многие эксперименты невозможно проводить на низших организмах и насекомых, если одни юристы утверждают, что изменения климата в результате антропогенного воздействия не имеют места, то другие предпринимают неимоверные усилия для регулирования деятельности, способствующей снижению выбросов парниковых газов в атмосферу Земли, и т. п. Приходится констатировать усиление конфликтности в современном обществе. В результате этих и других социальных процессов конфликты культур, правовых систем и правосознания сегодня обостряются и входят в максимально острую фазу военных столкновений, актов терроризма или экстремизма, убийств по мотивам чести и т. п. Действительно общество и право оказались не готовы к конфликтам второй декады XXI в., не смогли спрогнозировать их возникновение, эскалацию и не просчитали возможные последствия. Недаром вновь возрождается обращение к теории заговора, столь популярной ранее, но в наши дни пополняемой дополнительными и (увы!) весомыми аргументами. По крайней мере ряд политических, военных, экономических и экологических конфликтов выглядят на самом деле умышленно спровоцированными.
Отстраняясь от политических соображений и вернувшись в научное поле, следует отметить, что академик В. Н. Кудрявцев был убежден в том, что есть все основания «говорить о создании самостоятельной комплексной науки конфликтологии, предметом которой является изучение природы, причин, механизмов конфликтов в человеческом обществе, а также разработка путей их предотвращения и разрешения», а под юридической конфликтологией он понимал «раздел (направление) общей конфликтологии, предметом которого является изучение таких конфликтов, которые возникают, развиваются и разрешаются в рамках внутреннего (национального) или международного права». Обращаясь к этим исходным формулировкам, следует сказать, что они представляют собой методологическую посылку, обосновывающую дальнейшую структуризацию данной науки и возможность выделения и исследования уголовно-правовых, эколого-правовых, трудовых, семейно-правовых и прочих конфликтов, а следовательно, формирования соответствующих направлений науки и эколого-правовой конфликтологии в том числе.
Определяя предмет общей и юридической конфликтологии, В. Н. Кудрявцев не включил в него изучение последствий конфликтов и их прогнозирование. В отношении прогнозирования он, видимо, исходил из того, что оно поглощается указанием на предупреждение конфликтов. Что касается изучения последствий конфликтов, то оно, на мой взгляд, должно входить составной частью в предмет общей и юридической конфликтологии, учитывая и специфику средств ликвидации этих последствий, и возмещение вреда, и иные способы восстановления правопорядка в широком смысле этого слова.
Далее, юридические конфликты, конечно, разрешаются в первую очередь в рамках национального и международного права. Но в наши дни, когда мощно развиваются особые правовые образования и правовые системы, такие как право Европейского Союза, в первую очередь (оставим в стороне споры о том, какое это право — международное или не международное, поскольку решение вопроса об отнесении его к той или иной отрасли либо специальности по списку ВАК напоминает схоластическую дискуссию о диссертации Арамиса в бессмертном произведении А. Дюма), приходится считаться с действительностью. Например, с тем, что Еврокомиссия, Европейский Суд в случае нарушения положений рамочных решений, директив налагают на государства — члены ЕС соответствующие санкции, что возникают конфликты между Европейским Союзом и отдельными его участниками (например, выборы Д. Туска председателем Европейского парламента, несмотря на возражения Польши, или санкции в отношении государств — членов ЕС, не имплементирующих нормы европейского права в национальное, в том числе экологическое, законодательство (об этом будет сказано ниже)).
Владимир Николаевич подчеркивал еще два момента.
Первый — связь со смежными науками. Это положение кажется банальным, но на самом деле несет большую смысловую нагрузку. Понятно, что наука уголовного права тесно связана с такими науками, как криминология, социология, исправительное право, уголовный процесс, уголовная политология, судебная психология, судебная медицина, что наука экологического права связана с науками уголовного, административного, конституционного, трудового права, экономикой, экономической социологией, социальной психологией и проч. И традиционно даже в учебниках по различным отраслям права наличествует соответствующий параграф или глава. Но в отношении юридической конфликтологии данный тезис приобретает более общий, генеральный характер, поскольку юридические конфликты связаны со множеством факторов, явлений, процессов, а их анализ, прогнозирование, предупреждение и разрешение должны опираться на данные не только близких (смежных в тесном смысле), но и других наук и максимально использовать их. Явно это видно в отношении эколого-правовых конфликтов. Для их осознания и исследования приходится обращаться не только к правовым наукам, изучающим проблемы конституционного, административного, уголовного, трудового, гражданского, международного и иных отраслей права, к философии и социологии, т. е. к данным не только гуманитарных, но и естественных наук, а именно: экологии, генетики, медицины, физики, химии, географии, биологии, ботаники и т. д.
Второй — существование юридических конфликтов на разных уровнях: индивидуальном, групповом, этническом, межгосударственном и т. д. В. Н. Кудрявцев отмечал, что «особенность юридического конфликта заключается в том, что на каждом из этих уровней он связан с исполнением (реализацией) либо нарушением тех или иных норм права и, соответственно, возникновением, изменением или прекращением правовых отношений между физическими или юридическими лицами». Это положение тоже кажется само собой разумеющимся. И тем не менее оно определяет методику исследования: при всем различии юридических конфликтов, происходящих на индивидуальном и межгосударственном уровнях, между ними есть и общее, объединяющее их по показателям динамики, эскалации, неотвратимости потерь. Этот аспект тоже нуждается в изучении. Тем более возникает вопрос, что именно способствует возникновению или эскалации конфликта: исполнение или нарушение правовых норм. И речь не всегда идет о правоотношениях, во всяком случае нередко применительно к конфликтам в сфере охраны окружающей среды.
Наконец, об очень сдержанном замечании Владимира Николаевича по поводу участников юридических конфликтов: «...в юридическом конфликте часто участвуют не две (конфликтующие) стороны, а три: есть еще государство в лице правоохранительных (правоприменительных) органов, рано или поздно вовлекаемых в развитие, разрешение или предупреждение конфликта». На мой взгляд, именно роль третьей стороны, третьего участника часто остается вне внимания, а традиционные подходы, исследующие статус участников уголовного, гражданского, арбитражного процессов, в том числе судей, требуют более нового подхода, отдающего дань возможностям медиации и выработке консенсуса. Они нередко выглядят «оторванными» от основных, исходных участников юридического конфликта, несмотря на наличие формальной связи в виде решения, определения или приговора суда и т. п. Недаром В. Н. Кудрявцев неоднократно подчеркивал, что «юридические средства разрешения и предупреждения конфликтов — это действенные инструменты разрядки внутренней и международной напряженности».
Все соображения, приведенные здесь в очень кратком изложении, опираются на две типографские страницы написанного В. Н. Кудрявцевым предисловия к изданной под его редакцией коллективной монографии. Он всегда писал максимально четко, экономя «книжное пространство», и предпочитал не «растекаться мыслию по древу». Это восхищало его учеников, сторонников и последователей и, естественно, вызывало зависть не являющихся таковыми лиц. Его труды (в процессе аспирантского обучения и подготовки к сдаче кандидатского минимума по уголовному праву и криминологии) практически невозможно было конспектировать — или надо было переписывать почти каждую фразу, или следовать его мысли в целом, не забывая о частностях. И то и другое было непросто.
Не менее ценны в чем-то спорные, во многом провидческие всегда научно обоснованные положения, которые Владимир Николаевич выдвинул по поводу природы конфликтов, обобщив имеющиеся в его распоряжении достижения не только юридической науки, но и главным образом смежных наук. Он проанализировал понятие конфликта, его пространственные и временны€е границы, его начало и окончание, а также (что очень важно!) функции конфликта, служащего способом выявления и разрешения противоречий, используя труды Аристотеля, Гоббса, Гегеля, Маркса, Вебера. В. Н. Кудрявцев обратился к анализу элементов юридического конфликта, отмечая, что «правовой элемент в конфликте может быть выражен с различной степенью интенсивности». И в связи с этим указал на альтернативу: либо все элементы конфликта (мотивация, участники, объекты и др.) должны иметь юридическую характеристику для того, чтобы конфликт в целом мог быть признан юридическим, либо для этого достаточно, чтобы правовыми признаками обладал хотя бы один его элемент. Он склонялся ко второму варианту, что, на мой взгляд, подтверждается реальностью, — в случае возникновения почти любого конфликта рано или поздно его причины, развитие, статус и действия участников, последствия оцениваются с правовых позиций и влекут осуществление (применение) различных мер, как правило, юридического характера, направленных на реализацию запретов, ограничений, иных санкций или, напротив, разрешений, дозволений действовать и т. д. Он считал, что юридическим следует считать любой межгосударственный конфликт, в том числе между сторонами, не связанными договором, поскольку отношения любых государств подпадают под действие норм международного права, что таковыми являются все трудовые, многие семейные, производственные, бытовые и межнациональные конфликты, если они затрагивают конституцию страны, соглашения между регионами или ветвями власти, статус наций или народностей, и отмечал, что при этом многие конфликты имеют смешанный характер и содержат как правовые, так и неправовые элементы. К сожалению, В. Н. Кудрявцев в этом плане не обращался к конфликтам эколого-правовым (экологическим). А здесь в наше время особенно значимо его замечание о смешанном характере конфликтов. Достаточно напомнить о действиях «Исламского государства» в связи с потребностями в обеспечении доступа и распоряжении источниками нефти, обосновываемыми с помощью религиозных претензий; о так называемом дизельном скандале, затрагивающем интересы автоиндустрии и потребителей, США и Германии, о противоречиях между производителями сельскохозяйственной продукции и ее потребителями и т. п. (примеры этих и многих других конфликтов будут приведены ниже).
Анализируя вопрос об участниках конфликтов, В. Н. Кудрявцев обратил внимание на наличие разных уровней его научного рассмотрения. Он выделил психологический и социологический уровни, подчеркнув очевидность социальной природы конфликта, социальных общностей как элементов общественной структуры на том или ином этапе общественного развития. Эта его формулировка в наши дни приобретает не вкладываемое им в то время, когда он разрабатывал основы юридической конфликтологии, значение, учитывая кризис, вызванный религиозными и межэтническими конфликтами на Ближнем Востоке и в некоторых странах Африки, в Бирме, Индии, Пакистане, породившими конфликты в Европейском Союзе в связи с потоками беженцев. Возможно, и в отношении конфликтов, порожденных глобальным потеплением, на этот аспект тоже следует обратить внимание.
Очень сжато В. Н. Кудрявцев в своих работах охарактеризовал противоборствующие стороны, выделив все же роль в конфликте его подстрекателей, пособников и организаторов, а затем посредников и судей. При этом он подчеркивал распределение ролей в групповых конфликтах, значение ролевого поведения и имитации ролей. На мой взгляд, эти его замечания имеют особое значение при исследовании эколого-правовых конфликтов, где наличествует сложный конгломерат групповых конфликтов, учитывая противостояние защитников прав животных и производителей сельскохозяйственной продукции или научных работников, проводящих эксперименты с приматами, и проч.
Конечно, как мне кажется, наибольшее удовольствие ему доставило написание параграфа о причинах конфликтов. Проанализировав взгляды таких философов, как К. Маркс, М. Вебер, Р. Дарендорф, Л. А. Коузер и др., на проблему причинности в обществе, В. Н. Кудрявцев пришел к выводу, что в их трудах основные подходы к пониманию и объяснению конфликта складывались в рамках рассмотрения особенностей взаимодействия крупных социальных общностей. Личностный анализ в конфликтологии до сих пор занимает, пожалуй, второстепенное место. Он, безусловно, важен, но при изучении, например, девиантного поведения единичное, индивидуальное имеет тенденцию к превращению в общее, групповое, т. е. становится доступным для анализа социальных общностей. Учитывая, что очень много лет В. Н. Кудрявцев посвятил фактически анализу именно индивидуальных, а не групповых конфликтов, исследуя проблемы причинности в криминологии, квалификации преступлений, причин правонарушений и т. п., обращение его к анализу причин более обобщенного уровня весьма показательно. Он всегда отвергал так называемый биологический подход к причинам преступности. В наши дни уже забылась острейшая полемика между приверженцами социологической и биологической школ, бушевавшая на страницах профессиональной юридической печати в СССР и других странах в 70-х гг. XX столетия, о роли хромосом, наследственности и прочих факторов, социальных условий жизни, воспитания в комплексе причин преступности. Но и c начала 1990-х гг. В. Н. Кудрявцев обращал (справедливо!) внимание на неравенство как источник конфликта, оставаясь приверженцем социологической школы уголовного права. При этом он не мог отказать себе в удовольствии погрузиться в анализ роли интересов и потребностей, соединяя тем самым «верхний» и «нижний» уровни, т. е. социологический и психологический подходы. Применительно к последнему он особо остановился на значении концепции депривации, т. е. состояния, для которого характерно явное расхождение между ожиданиями и возможностями их удовлетворения. В то же время В. Н. Кудрявцев обратил внимание и на значение иррациональных элементов, которые особенно заметны в межнациональных конфликтах, а затем перешел к анализу уровня противоречий, противопоставляя «объективность» и «субъективность», имея в виду их связь с интересами.
Говоря о предмете и объекте конфликтов, В. Н. Кудрявцев высказал несколько важных теоретических и методологических тезисов. Так, под предметом конфликта он понимал объективно существующую или мыслимую (воображаемую) проблему, служащую причиной раздора между сторонами, а объект конфликта в конкретной системе отношений рассматривал как некий дефицитный ресурс, подчеркивая «неделимость» объекта между двумя сторонами — и объективную, и субъективную. Тезис о «неделимости» объекта имеет самое непосредственное отношение к пониманию эколого-правовых конфликтов, поскольку во многих из них именно дефицитность ресурсов (природных, энергетических) играет определяющую роль. В то же время он полагал, что конфликт может и не иметь объекта, если отсутствует база для взаимных стремлений к контролю над чем-то, т. е. конфликт является ложным. Это глубокое замечание, которое нуждается в осмыслении, тем более что из так квалифицируемых ложных конфликтов, как свидетельствует история, нередко произрастают и реальные конфликты, приводящие к самым печальным последствиям.
Естественно, следующим шагом в создании теории юридической конфликтологии для В. Н. Кудрявцева стал анализ механизма конфликта, который Владимир Николаевич начал с рассмотрения конфликтных ситуаций, их понятия, их восприятия, т. е. субъективного отражения, которое далеко не обязательно соответствует действительному положению дел, роли в этом личности, ее особенностей.
И вновь он обращался к психологии участников конфликта, переходя от общестатусных и социологически значимых характеристик на индивидуальный уровень. В связи с этим В. Н. Кудрявцев подчеркивал не только значение аналитических действий и процессов принятия решения, но и роль эмоций, памяти, социальных установок и ценностных ориентаций и многого другого. Он рассматривал: 1) дилемму «избегание — избегание»; 2) дилемму «стремление — избегание»; 3) дилемму «двойных стремления — избегания», привлекая положения Н. Миллера, касающиеся особенностей разрешения внутренних противоречий в различных ситуациях.
Затем В. Н. Кудрявцев обращался (как и в других своих работах) к теории игр, поскольку «во время конфликта обычно возникают специфические взаимосвязи между противниками, предполагающие предвидение каждым из них поступков другой стороны». И далее с помощью конкретных примеров он анализировал такие действия, как рефлексивное управление, рефлексивная защита, рефлексивный прогноз, а также психологические особенности субъекта, его предубеждения, сензитивность, восприимчивость и др. Здесь в очередной раз проявилась его способность к соединению различных подходов, методов, методик.
Особое внимание В. Н. Кудрявцев уделил анализу такой проблемы, как развитие конфликта. Он полагал, что конфликту как таковому часто предшествует латентная стадия, при которой есть все элементы конфликта, за исключением внешних действий. Это чрезвычайно важное наблюдение именно применительно к конфликтам юридическим, поскольку граница между латентным и открывшимся конфликтом в большинстве случаев и запускает в действие правовые нормы, в том числе направленные на предотвращение конфликта, перерастания его в острую фазу и наступления необратимых или трудно устранимых последствий. Анализируя внешние действия, В. Н. Кудрявцев выделял наступательные и оборонительные действия; действия, направленные на захват и (или) удержание спорного объекта, создание помех и причинение косвенного вреда; задевающие и оскорбительные слова и действия; подчинение и захват субъекта; нанесение прямого физического ущерба (насилие); угрозы, а также рассматривал динамику борьбы. Эти положения в основном ориентированы на решение уголовно-правовых конфликтов, но могут быть использованы и при исследовании иных разновидностей юридических конфликтов. Так, многие эколого-правовые конфликты характеризуются длительной латентной фазой. Это, безусловно, касается действий, направленных на захват или удержание спорного объекта: примеров конфликтов о собственности на природные ресурсы несть числа (да и судебных процессов в связи с этим более чем достаточно).
Особый интерес представляют идеи В. Н. Кудрявцева по поводу эскалации конфликта, которая «происходит именно таким образом, когда сталкиваются деструктивные модели поведения... как такое прогрессирующее во времени изменение конфликта, при котором последующие разрушительные воздействия сторон на интересы друг друга (помехи, давление, применение силы и проч.) выше по интенсивности, чем предыдущие». И далее он сделал очень глубокое замечание: «Основное изменение, объясняющее причины видимой интенсификации конфликта, — смена предмета конфликта и, соответственно, формы взаимодействия». Вот это положение, пока еще недостаточно оцененное специалистами, по моему мнению, и может помочь осознанию очень многих конфликтных ситуаций: смена/замена предмета конфликта порождает многочисленные последствия, в том числе юридические и психологические. Нередки случаи (о чем свидетельствует история, например развязывание Первой мировой войны), когда смена предмета конфликта повлекла за собой такие последствия, наступления которых, вероятно, не хотел бы никто из его участников. И в сфере экологии смена предмета конфликта нередко имеет место: сначала возникает конфликт из-за прав на пользование водными ресурсами или береговой полосой, затем он сменяется под воздействием привходящих факторов борьбой за власть; сначала возникает конфликт религиозный, затем он перерастает в борьбу за право распоряжения минеральными ресурсами (или наоборот).
Конечно, работая над тематикой юридической конфликтологии, В. Н. Кудрявцев не мог отказать себе в удовольствии исследовать криминальные конфликты. Может быть, многие найдут обозначение этого вида конфликтов неудачным, но и оборот «конфликты в сфере борьбы с преступностью» тоже не блестящ, а понятия «уголовно-правовые конфликты» либо «криминогенные конфликты» заведомо (по предмету, содержанию и структуре) явно не совпадают с понятием криминального конфликта. Об этом можно долго дискутировать, как и о том, насколько, как, когда и почему осуществляются нарушения уголовно-правовых запретов. На мой взгляд, намного продуктивнее обратить внимание на одну из фраз В. Н. Кудрявцева о криминальных конфликтах: «Но во многих случаях преступление не только создает почву для конфликтов, но и само является следствием конфликтов и их заключительной стадией». Вторая часть фразы звучит банально, но ее начало совершенно смещает акцент, переводя предмет конфликта в другие плоскости, требуя использования иных юридических средств и инструментов, подключая к данному конфликту иных участников. В. Н. Кудрявцев совершенно верно отметил, что «криминальный конфликт, конечно, специфичен, прежде всего своими результатами или завершающей стадией, но это, впрочем, нередко характеризует особенности его возникновения и развития». Как и иные (политические, экологические, трудовые и др.), криминальные конфликты характеризуются только им присущими чертами, но все же, пожалуй, В. Н. Кудрявцев был прав: наряду с военными именно криминальные конфликты (весьма распространенные, можно сказать, повседневные) наиболее остро и ярко выявляют позиции социальных групп, обнажают отношение государства к участникам конфликта и реакцию общества на его последствия. И здесь тоже немало проблем, если вспомнить историю очень многих процессов в нашей стране и в Германии в конце 30-х гг. XX в., если оценить тенденции криминализации и декриминализации и в целом практику изменений уголовного законодательства в СССР, России и других странах. В данном случае соприкасаются и пересекаются предметы таких наук, как уголовная политология и юридическая конфликтология, криминология и уголовное право, о чем надо вести отдельный разговор, явно выходящий за пределы темы экологической конфликтологии.
В. Н. Кудрявцев подчеркивал, что криминальные конфликты неоднородны. Они могут быть длящимися и ситуативными. Именно причины, динамика ситуативных криминальных конфликтов, а также особенности их эскалации вызвали его интерес как исследователя. Он сформулировал вывод: «В целом можно сказать, что криминальные конфликты различны по формам своего протекания и конкретным механизмам динамики или их сочетаниями. Эти различия зависят от многих факторов, таких, как особенности личности сторон-участников, их возрастные и половые особенности, окружение, временны€е и пространственные факторы и т. д.».
Значителен вклад В. Н. Кудрявцева и в разработку теории разрешения и предупреждения юридических конфликтов. Прежде всего, он обратился к формам завершения конфликтов, подчеркнув, что завершение — более широкое понятие, чем разрешение конфликта, так как если первое понятие означает окончание, прекращение конфликта любым образом, вплоть до гибели обеих сторон, то второе — только положительные действия (решения) самих участников конфликта либо третьей стороны, прекращающие противоборство мирными или силовыми средствами. Рассматривая предпосылки и механизмы разрешения конфликта, В. Н. Кудрявцев суммировал основные способы устранения противоречий, лежащих в основе конфликта:
а) устранение объекта конфликта;
б) раздел объекта конфликта между сторонами;
в) установление очередности или иных правил обоюдного использования объекта;
г) компенсация одной из сторон за передачу объекта другой стороне;
д) разведение сторон конфликта;
е) перенос отношений сторон в другую плоскость, предполагающую выявление у них общего интереса, и др.
Эта классификация имеет важное методологическое значение, как и его соображения по поводу возможностей и методов разрешения конфликта, в частности переговоров, которые В. Н. Кудрявцев иллюстрировал примерами при захвате заложников. Более того, она может быть фактически без каких-либо поправок использована при разрешении эколого-правовых конфликтов. Единственное соображение, которое вызывает вопросы, касается устранения объекта конфликта.
Анализируя проблематику предупреждения конфликтов, В. Н. Кудрявцев сформулировал множество ценных положений. Невозможно не процитировать его наблюдение, сделанное в начале 90-х гг. прошлого века. Он отметил, что усилия общества и государства направлены в основном на предупреждение международных и криминальных конфликтов, угрожающих жизни, здоровью, имуществу граждан, общественным интересам и ценностям, хотя и в России, и в других странах (США, Индия, Испания) «стали обращать серьезное внимание и на предупреждение межнациональных конфликтов. Правда, это направление государственной деятельности приобрело общепризнанное значение сравнительно поздно — когда межнациональные конфликты уже развернулись в полной мере». С момента, когда В. Н. Кудрявцев написал эти строки, прошло очуть более четверти века. И что можно сказать о предвидении и предупреждении современных межнациональных конфликтов, содержащих религиозные, этнические, экологические и экономические компоненты, как оценить усилия по их предупреждению? А применительно к ситуации конца ХХ в. и предупреждению межгосударственных конфликтов он высказался еще более жестко: «Нельзя не отметить, к сожалению, что эффективность предупреждения конфликтов во всех отмеченных направлениях невелика».
В. Н. Кудрявцев выделил такие формы предупреждения конфликта, как устранение его причин, поддержание сотрудничества с помощью различных методов (согласия, практической эмпатии, сохранения репутации партнера, взаимного дополнения, исключения социальной дискриминации, разделения заслуг, психологического настраивания, психологического «поглаживания»). Все эти методы широко применяются в наши дни в целях разрешения, сглаживания, прекращения военных, межгосударственных, религиозных, экологических и иных конфликтов, но иногда их использование порождает новые конфликты и создает основы для конфликтов будущих, если они не применяются квалифицированно, в нужное время и нужными субъектами в адекватных масштабах.
Особое внимание В. Н. Кудрявцев уделял анализу нормативных механизмов разрешения конфликтов, подчеркивая роль нравственных норм поведения людей, политических, религиозных норм и конечно же норм права, а также роль юмора.
В. Н. Кудрявцев организовал и возглавил исследования таких сфер конфликтных взаимоотношений, как политика, нормативно-правовое регулирование, межнациональные, трудовые, семейные и межличностные, экологические, криминальные, уголовно-процессуальные, международные отношения, видимо полагая, что они наиболее значимы в общественной жизни, судьбах людей и государств и наиболее тесно связаны с правом, бесспорно являются по сути и форме юридическими, а следовательно, входят в предмет нового направления науки — юридической конфликтологии. Этот перечень сфер конфликтов можно уточнять и детализировать, но он четко обозначает вектор поиска причин конфликтного поведения, установления его последствий, способов, средств и методов предупреждения и разрешения конфликтов, т. е. снятия напряженности, обеспечения стабильности, безопасности и правопорядка.
К приведенным выше и многим другим положениям, сформулированным В. Н. Кудрявцевым, на страницах этой книги придется неоднократно обращаться. Их необходимо использовать, развивать, адаптировать к современной ситуации обостряющихся противостояний различного рода, ни в коем случае не игнорировать, а оценить в полной мере, поскольку «синтез конфликтологических проблем с положениями юридической науки представляет особый интерес».
Для исследования эколого-правовых конфликтов и экологической конфликтности в целом как приобретающего все большую значимость в наши дни явления эти идеи В. Н. Кудрявцева имеют особое значение. Он никогда специально не уделял в своих работах внимания проблематике охраны окружающей среды, но, надо отдать ему должное, всегда исходил из того, что это одна из наиболее острых, болезненных, конфликтных и трудно решаемых проблем современности. Свидетельств такого отношения В. Н. Кудрявцева к проблемам правовой охраны окружающей среды несть числа, например его поддержка:
— идеи о выделении специальной главы об экологических преступлениях в Уголовном кодексе РФ (ныне гл. 26) и обоснования размещения этой главы в Особенной части Кодекса на втором месте после преступлений против мира и человечества, учитывая значение эколого-значимых условий жизнедеятельности;
— исследования эффективности юридической ответственности в охране окружающей среды, проведенного сотрудниками ИГП АН СССР в период 1976—1981 гг., отраженного в ряде диссертационных работ, в монографических и иных публикациях, а также обобщенного в коллективной монографии;
— опубликования монографии о причинах экологических преступлений, получившей широкий общественный резонанс, исчезнувшей с прилавков книжных магазинов в течение двух дней и удостоившейся рецензии в самом популярном журнале того времени — «Новом мире», который тогда имел невероятный в наши дни тираж — более 2 000 000 экз.;
— расширения сферы эколого-правовых исследований, проводимых под эгидой ИГП АН СССР, что сказалось на решениях организационных и кадровых вопросов (сектор экологического права, возглавляемый членом-корреспондентом РАН О. С. Колбасовым, насчитывал в то время более 10 сотрудников и десятки аспирантов), на формировании тематики исследований, расширении международных связей, совместной работы с международными и зарубежными организациями, исследовательскими научными центрами Италии, Германии, США, Англии, стран Восточной Европы и др., потоке публикаций и других результатах;
— инициирования и разработки целого ряда законодательных проектов федерального и регионального уровней, в том числе проектов федеральных законов об отходах, о радиационной безопасности, Водного, Земельного, Уголовного кодексов, Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, законов г. Москвы об экологическом мониторинге, об отходах, о комплексном природопользовании, закона Сахалинской области об особо охраняемых природных территориях, экологических законов Костромской области и многих других федеральных актов и актов субъектов РФ.
Все это существенно расширило (в свое время) тезаурус эколого-правовой науки, собственно говоря, преобразовало и модернизировало ее, заложило основы для новых подходов, для перехода от ограниченного восприятия эколого-правовой проблематики колхозно-советского свойства к современному, соответствующему международным стандартам и ожиданиям общества решению крупных (и мелких, но значимых для затронутых субъектов) эколого-правовых конфликтов.
Надо сказать, что непосредственно в ходе названных выше разработок данные об эколого-правовых конфликтах не то чтобы не упоминались, не учитывались, но они «не звучали», хотя, конечно же, их наличие обозначало параметры ситуации и определяло набор средств правового регулирования.
В последние годы жизни Владимир Николаевич вернулся к истокам своей научной деятельности, к тому, что его всегда привлекало как исследователя, т. е. к криминологии, переживающей, приходится отметить, кризис (как и наука уголовного права). Его работы этого периода (и не только они), безусловно, нуждаются в анализе, осмыслении, использовании, как и в целом все его наследие.
Данная книга, может быть, поспособствует определенному возрождению мышления в формате возврата к неким ценностям, постулатам, идеям, которые были столь значимы для предыдущего поколения отечественных ученых-юристов и, на мой взгляд, нуждаются в осмыслении и переосмыслении, критике, поддержке и исследовании. В любом случае вреда для науки от этого не будет, а полученная польза, возможно, превысит наши общие ожидания и затраченное время.
В заключение еще раз хочу сказать: без открытости и готовности академика В. Н. Кудрявцева воспринимать новые идеи, бескомпромиссно противостоять новым вызовам (притом что он был классическим примером своей эпохи, и это особенно ценно, потому что сейчас у нас наблюдается острейший дефицит такого рода примеров) не были бы проведены под эгидой Академии наук многие правовые исследования, оказавшие значительное влияние на государственную политику во многих областях социальной жизни (демократизация избирательного процесса, учет общественного мнения и т. д.), в том числе в сфере реагирования права на экологические конфликты.
Эта книга посвящается памяти моего дорогого Учителя, но тем самым и верной спутнице всей его жизни — Евгении Николаевне Кудрявцевой, которым я бесконечно благодарна за заботу, проявленную душевную теплоту, понимание и интерес к моей работе и в аспирантские годы, и потом, собственно говоря, всегда.
Данная книга представляет собой лишь небольшую часть того, что я обязана сделать (как ученица, как последовательница) для памяти Владимира Николаевича Кудрявцева и для реализации его идей в науке и на практике. По разным, в основном объективным, причинам исполнение данного долга пришлось отложить. Однако совершенно необходимо и в наши дни обращаться к идеям академика В. Н. Кудрявцева в области юридической конфликтологии, криминологии, уголовного права, социологии и теории права. Нельзя допустить, чтобы эти идеи пропали втуне, игнорировались.